Проект реализуется с использованием гранта Президента Российской Федерации
Скворцова-Степанова Н.С. Показания от 5 марта 1933 г.
Л.д. 89.
Показания Степановой, Н.С. от 5/III 1933 г.
Помню, что во время службы в КрайОГИЗ’е муж говорил мне о художнике, который очень много зарабатывает, получая большие заказы, что живет совершенно один в Саратове без семьи. Говорил, что он много пьет, что является административно-высланным из Москвы и что скоро вернется обратно, ввиду окончания срока высылки. Помнится, что один раз он заходил к нам, фамилия его, кажется, Яковлев, однако точно сказать не могу. Больше ничего по этому вопросу показать не могу. Слыхала от мужа, что он уехал обратно в Москву и считала, что встречи их прекратились. Это относится примерно к 1929-30 году. По вопросу о переписке мужа с заграницей знаю следующее. Наиболее оживленная переписка у мужа происходила с двумя лицами: с Максом Шермом, рабочим из Германии и с Этольмом Стеллено <?>, народным учителем и писателем, крупным экспортером Швеции. Об этой переписке знаю следующее. Макс Шерм интересовался вопросами революционного искусства, читая лекции по этому вопросу среди рабочих. Интересовала его также и антимилитаристическое направление в искусстве. Муж посылал ему литературу в этом направлении, а также современные русские журналы, выписывая для этого в последнее время журнал СССР на стройке. Макс Шерм присылал ему весьма много ценных изданий (монографию Кэтро Кольвиц, Брэтвина и др., а также последнее время книги по японскому искусству). За последнее время переписка эта стала менее оживленной. На вопрос мой к мужу о причинах этого он объяснил, что отсутствие денег не позволяет ему приобрести что-либо для обмена. Другую причину он находил в том, что затрудняется с переводом с русского языка на эсперанто и что это задерживает посылку журнала СССР на стройке, а без перевода посылка теряет свой смысл.
С Этольмом переписка касалась, главным образом, вопросов литературы. Этольм изучает русский язык, муж язык эсперанто. Обмениваясь письмами они условились делать указания друг другу относительно грамматики указанных языков. Обмен у них производился книгами. Муж посылал ему русских писателей, Этольм – книги на эсперанто, а в одно из последних получений прислал 3 книги и для меня и для сына (для меня роман Гэлсуорси и французский роман – автора не помню). По вопросу о том касался ли муж в своей переписке вопросов политического характера могу сообщить следующее. Он не раз мне говорил, что ограничивается в своей переписке вопросами обмена произведениями искусства, литературы, открытками, фотографиями, но что вопросов политического характера избегает вплоть до прекращения переписки с теми лицами, которые эту переписку начинают, интересуясь вопросами политического положения Союза. Свой отказ от такой переписки он мотивировал тем, что эти вопросы его мало интересуют, а также тем, что переписку на эти темы не ведет из осторожности, боясь, чтоб она не была понята, как переписка имеющая свой целью сообщения о Союзе за границу. Помнится, что таким образом он не ответил на письмо из Австралии от одного, кажется, учителя (фамилию не помню) и на письма одной из корреспонденток из Германии (фамилии также сообщить не могу).
В последнее время он получал также ряд открыток из Японии от кого не знаю, с воспроизведенными японскими гравюрами, затем из Испании, Голландии, Бельгии и кажется Франции. Имен лиц, приславших эти открытки не знаю, равно как и содержания переписки с ними. Предполагаю, что с этими последними муж обменивался открытками, т.к. получения от них крупных посылок не помню, а муж в последнее время не мог посылать более ценные посылки, не имея запаса изданий и журналов. Имел ли муж переписку с заграницей контр-революционного характера мне не известно, т.к. о переписке такого характера он никогда ничего не говорил. Писем, которые он получал и посылал подробно мне не переводил, но думаю, что ничего серьезного никогда от меня не скрывал, поэтому считаю возможным ручаться, что переписки контр-революционного характера он никогда не вел.
По вопросу о том состоял ли муж в контр-революционной организации, в которую вовлек его художник Яковлев мне ничего неизвестно рано, как и о самом факте его вовлечения в какую-то ни было контр-революционную организацию.
О разговоре, который вел муж с Яковлевым, в момент посещения им нашей квартиры ничего не помню.
5/III-33 г. Н. Степанова
Допросил Уполном. ДТО ОГПУ РУжд Д. Самыгин
