Гофман В.А. Протокол допроса 12 февраля 1933 г.

Л.д. 41-43.

Протокол допроса

Город Саратов

1933 года Февраля месяца 12 дня, я, Уполномоченный III отд. Аликин<?> Ф.К. допросил в качестве обвиняемого нижепоименованного, который показал:

Записано с моих слов верно: Гофман

(Показания по существу дела):

До 1908 года я состоял на службе в Добровольном флоте в качестве пом. капитана.

Маршрут моего плавания был следующий Одесса – Владивосток – Петербург – Владивосток. В процессе моего плавания я был в Японии – Китае, Индии, Турции. Знакомства в указанных странах у меня происходили преимущественно среди торговых служащих, служащих консульств и главным образом среди поставщиков.

Фамилии этих лиц я сейчас не помню, но помню японского господина Харада.

Знакомство и связь с указанными выше лицами я поддерживал в периоды и моменты нахождения судна в портах.

Характер связи в то время у меня с иностранными представителями исключительно служебный. В последующие годы до последнего время, вернее после того, как я прекратил плавание, я связь потерял и таковую с лицами иностранных государств не поддерживал.

В 1908 году я Гофман получил из Добровольного флота около 10.000 рублей. Имея такие средства, я выехал в г. Мюнхен (Германия – Бавария), где я поступил в Художественную мастерскую – «Книр», где я проучился 1 год и в 1909 г. я выехал в Россию. По приезду в Россию я остановился в Петербурге и поступил на работу в мастерскую живописи профессора Кардовского Дмитрия Николаевича. В настоящее время указанный Кардовский одно время проживал под Москвой, а сейчас, кажется, живет и работает в Москве. Я знаю, что он работал в Госиздате.

У Кардовского я проучился до 1912 года. В том же году я перешел на работу в мастерскую Бернштейн в том же городе, где находится сейчас Бернштейн. С 1912 по 1917 год я систематически переезжал из города в город, в частности, в Костромскую губ., Саратовская губ. и другие губернии.

Осенью 1917 года я переехал в г. Саратов, где и живу и до настоящего времени.

Приблизительно лет 6 тому назад ко мне на квартиру, после приезда из Астраханской губернии, пришел некий Скворцов Александр Васильевич, который сам намеревался со мной познакомиться. Скворцов А.В. пришел ко мне на квартиру с известным мне художником Ивановым (имя отчество не помню, но живет он сейчас в г. Саратове). Первая встреча моя с А. Скворцовым носила характер переговоров для завязывания знакомства. В этот вечер Скворцов и Ивановым у меня были часа 3. Разговор шел преимущественно об искусстве, политических тем в этот раз не затрагивалось, так как характерной чертой того периода было то, что искусство было аполитично.

После этой первой встречи, на которой я и Скворцов А.В. сошлись во взглядах аполитичности в искусстве, мы с ним стали встречаться как у меня на квартире, так и я в свою очередь ходил к нему на квартиру и таким образом мы завязали с ним хорошую дружбу. В этой дружбе мы с ним установили

1) что он Скворцов А.В. во всяком случае не являлся активным приверженцем коммунистического строя, этого же мнения был и я Гофман.

В последующих встречах и насколько мне помнится не ранее 1930 года я, Гофман и Скворцов А.В. по инициативе нас общих стали в процессе своих переговоров затрагивать и обсуждать вопросы экономического характера в стране главным образом подчеркивали плохую жизнь и большие недостатки при советской власти. В этом мы обвиняли советскую власть и в своих разговорах осуждали вообще советскую власть, не переходя к конкретным лицам руководства советской власти.

У меня на квартире одновременно действительно бывали: Скворцов А.В., Щеглов Ив. Ник. и я Гофман <нрзб> я Пчелинцев, Львов А.И. и Щеглов Ив. Ник. или я, Бах<?>, Болдов<?> и может быть Щеглов Ив. Ник.

Точно не помню, но в моменты присутствия указанных лиц у меня на квартире, также помню разговор чисто делового порядка. Затрагивались и вопросы экономических затруднений в советской стране и опять мы обвиняли вообще советскую власть, не переходя к конкретным лицам руководства. Инициатива разговоров об экономических затруднениях в советской стране и общее обвинение советской власти принадлежало всем присутствующим при разговорах одинаково. Причем эти разговоры обычно поднимал кто-нибудь один, а остальные поддерживали…

Действительно в конце января 1933 года у меня на квартире был Щеглов И.Н., Скворцов А.В., где вели разговоры опять же об экономических затруднениях в советской стране, где от общих обвинений советской власти, не помню по чьей инициативе, но мы перешли к обвинениям конкретных лиц руководства советской власти. В частности, между нами был оглашен, кем именно, я не помню, анекдот такого порядка: Сталин, обращаясь к сыну с вопросами, что нового, сын ответил кошка окотилась. Какие котята? – Сын отвечает все коммунисты. Вскоре к Сталину собрались гости в присутствии которых он обратился к сыну с предложением рассказать, что нового. Сын ответил, что ничего нет нового, на второй вопрос, а как же ведь кошка окотилась и принесла котят, и каких сын отвечает оппортунистов. Тогда Сталин сказал ведь ты же говорил, что коммунисты. На это сын отвечает: «Они тогда были слепые и были коммунистами, а как открыли глаза, стали оппортунистами».

Этот анекдот всеми присутствующими нами, как то мной, Щегловым и Скворцовым был воспринят смехом <нрзб> и еще ряд анекдотов, каких именно не помню, но во всяком случае они носили антисоветское содержание.

Других разговоров антисоветского характера в этот вечер я не помню.

За все время моего знакомства со Скворцовым я бывал у него на квартире неоднократно и в последнее время я бывал у него редко.

При посещениях квартиры Скворцова я действительно был знаком с его женой Ниной Степановной Скворцовой-Степановой и его матерью. Характер разговоров между нами я не помню.

Гофман

Допросил Уп. 2 отд. ДТО ГПУ подпись

Персоналии

Иван Никитич Щеглов

Александр Васильевич Скворцов

Виталий Анатольевич Гофман