Творчество Николая Мамонтова в контексте времени

Творчество Николая Мамонтова в контексте времени (на примере произведений начала 1920-х годов из коллекций Омского государственного историко-краеведческого музея и Омского областного музея изобразительных искусств имени М. А. Врубеля)

Л. К. Богомолова

Омск, ООМИИ им. М. А. Врубеля

Первые годы советской власти (1920–1923) были для молодого художника Николая Андреевича Мамонтова (1898–1964) необычайно насыщенными в личностном и творческом плане. Весной 1920 г. он совершил поездку на Алтай и в Барнаул, о чем мы узнаем по надписям на графических автопортретах и кратким свидетельствам из дневника Виктора Уфимцева, с которым он тесно общался в те годы. В Барнауле Мамонтов написал маслом портрет члена Алтайского художественного общества Валентина Бессонова, выполнил карандашом и тушью наброски неизвестной молодой женщины, театральные сценки и в конце лета вернулся в Омск.

Первая работа, созданная в Омске, – «Натюрморт с куклой» (ОГИКМ), датирована 16 сентября 1920 г. На ней воспроизведен уголок с женской атрибутикой и маленькой куклой в пышном розовом платье, отражающейся в настольном зеркале со стеклянной оправой. Стремление Мамонтова к усложнению композиционного строя путем создания двойной реальности найдет продолжение и в портрете Владимира Тронова с зеркалом (ОГИКМ). Декоративность как определяющая черта его живописи, заявившая о себе еще в барнаульских портретах М. Курзина и Е. Коровай (1918, оба – ОГИКМ), будет теперь усилена тягой к композиционным поискам.

Весть о скором открытии в Омске Художественно-промышленной школы (далее – ХПШ) облетела всю Сибирь. О стремлении молодого художника овладеть навыками в области академического рисунка свидетельствует крупноформатный набросок сидящего натурщика (ОГИКМ), выполненный им еще в феврале 1920 г. По каким причинам Николай Мамонтов отказался от поступления в ХПШ, неизвестно. Возможно, на это решение повлияли его друзья, уехавшие получать профессиональное художественное образование в столицы. Владимир Тронов, с которым Мамонтов был близок в течение всего 1919 и в начале 1920 г. (1), летом уехал в Петроград поступать в Государственные свободные художественные мастерские (реформированная Академия художеств). 15 октября, в день открытия ХПШ, Мамонтов закончил живописный портрет Тронова с зеркалом, используя в композиции недавно написанный им анфасный портрет друга (ОГИКМ). Елена Коровай продолжила свое образование в московском ВХУТЕМАСе, в конце года туда же уехал преподавать и Михаил Курзин. Стремился во ВХУТЕМАС и юный Леонид Мартынов.

Осенью в ХПШ Мамонтов зарисовал ироничные портреты учащихся живописного отделения, художественная подготовка которых ограничивалась знаниями, полученными на уроках рисования в омских гимназиях и школах. Сам же Мамонтов еще в Барнауле до призыва в армию имел опыт обучения в студии у А. О. Никулина и творческого общения с членами Алтайского художественного общества, в частности с Еленой Коровай.

В коллекции ОГИК музея хранятся несколько рисунков, выполненных Мамонтовым в октябре–ноябре 1920 г. Прежде всего, это упомянутые выше шаржированные головы учащихся ХПШ. Пять миниатюрных набросков графитным карандашом на листе кремового оттенка наклеены автором на плотную бумагу хорошего качества, имеющей характерные приметы. Эта бумага выпускалась специально по заказу Товарищества ситценабивной мануфактуры «Эмиль Циндель в Москве» для размещения на одной из ее сторон образцов тканей. На ней, ставшей одним из дополнительных признаков, подтверждающих авторство Мамонтова, художник выполнил большинство своих произведений раннего периода творчества – с 1917 по 1923 г.  

Мамонтов сделал быстрые профильные наброски учащихся 1-й и 2-й группы живописного отделения и подписал их: Алла Васильева (2), Орефьева (3), Семерчук (4), «Черный» (5). Первое изображение в верхнем ряду слева не подписано, но, похоже, ту же белокурую девушку с изящно убранными наверх волосами и вьющейся прядью на лбу он изобразит спустя два года. С Аллой Васильевой и Петром Осолодковым (по прозвищу «Черный») художник был знаком с прошлого года по «поэзо-концертам» Д. Бурлюка и Третьей Весенней выставке ОХЛИИСК. Черный в белую полоску костюм, в котором Мамонтов себя не редко изображал, был сшит Осолодковым, работавшим портным-закройщиком в мастерской А. А. Шахина. В прилежной и исполнительной Ниночке Арефьевой Мамонтов отмечает некрасивые черты лица с большими навыкате глазами и толстыми губами; пятнадцатилетний Владимир Семерчук, назначенный старостой 1-й группы живописного отделения, охарактеризован тонким греческим профилем, припухлой верхней губой и короткой прилизанной прической.    

Кто изображен на первом, не подписанном шарже? В списке учащихся Школы, зачисленных в сентябре–ноябре 1920 г. на живописное отделение, находим шесть фамилий (6). Если не брать во внимание девушек крестьянского происхождения и учесть примерный возраст изображенной, то круг предполагаемых имен значительно сузится. Возможно, это 19-летняя Анна Баскалова, окончившая в Омске Первую женскую гимназию почетных граждан Поповых, где рисование вел бывший вольнослушатель Академии художеств Н. К. Молочников. Ее отец, Николай Дмитриевич Баскалов, член попечительского совета гимназии и гласный городской думы, до революции имел собственный дом в Казачьем форштадте на улице Бригадная, 7. Или 20-летняя Валентина Головкина (в девичестве Черноусова), проживавшая на Екатерининском проспекте, 52 (7), на момент поступления в Школу – вдова, а в октябре 1921 г. – жена С. А. Пахотина (8). Кстати, в апреле 1922 г. она была командирована в Ташкент как художница «для собрания орнаментов и художественных предметов в восточном стиле». А в августе 1923 г. в Туркестан направятся с той же целью Николай Мамонтов и Виктор Уфимцев.

Интерес художника к шаржированию проявился и в рисунке под авторским названием «Бахус» (ООМИИ). На нем изображен член секции ИЗО Губнаробраза Владимир Матвеевич Римский-Корсаков (9). Год назад Мамонтов по памяти сделал небольшую портретную зарисовку синим карандашом, очень выразительную по глубине переживаемого чувства: после взятия Омска частями Красной Армии был арестован и спустя короткое время расстрелян его младший брат (10). Теперь Мамонтов вывел его в образе хмельного козлоногого пана, сидящего под деревом с бутылью вина. Тонкой прихотливой линией, знакомой нам по рисункам 1918–1919 гг., очерчены листва и виноградные листья, обвивающие бутыль, иронично трактована полуобнаженная одутловатая фигура с букраниями и копытцами.

          Жесткий угловатый линейный рисунок (ОГИКМ) характеризует образ другого члена секции ИЗО – художника А. Колбина, в чертах лица которого отразился твердый и решительный характер. Сведения об изображенном мужчине крайне скупы. Он томич, прибывший в Омск, вероятно, уже при советской власти. В опубликованных архивных документах Сибирской народной художественной академии А. Колбин присутствует в списке действительных студентов живописного отделения, зачисленных в СНХА 16 мая 1918 г. (11). Участь этого учебного заведения, возникшего по инициативе художника К. К. Зеленевского, была драматична: через два месяца после открытия СНХА прекратила свое существование из-за очередной смены политической власти в Томске. В протоколе межведомственного совещания по вопросу о ее судьбе от 30 июня 1918 г. среди членов Совета академии упоминаются два студента – А. Колбин и И. Бучнев (12). В студии К. К. Зеленевского А. Колбин не учился, отсюда можно предположить, что первоначальное образование, необходимое для поступления в СНХА, он мог получить в классах рисования и живописи Томского общества любителей художеств. В Омске его имя – Алексей Колбин – удалось найти среди ответственных работников секции ИЗО Губнаробраза (13) и художников-декораторов Губпоказтеатра (14) за 1921 г.

11 ноября Мамонтов сделал набросок графитным карандашом к портрету Петра Осолодкова (ОГИКМ), послужившего в феврале следующего года основой для живописного воплощения. Как и в более раннем наброске фигуры натурщика, художник использует академический метод построения формы при помощи линейно-конструктивного рисунка с применением светотени.

           Спустя несколько дней появился еще один графический портрет, на котором Мамонтов изобразил известного художника и педагога, члена ОХЛИИСК ­Илью Васильевича Волкова с маленькой бородкой-эспаньолкой и усами «щеточкой», украшавшими его внешность с 1900-х гг. Линейным рисунком очерчены круглая шапка-боярка и широкий меховой воротник, несколькими линиями выявлена их форма, уверенно моделировано лицо. Волков был среди художников, получивших приглашение от Президиума Сибирской художественно-промышленной школы. Однако в списках преподавателей его имя появилось в следующем году. Возможно, он не смог принять предложение Школы потому, что вел занятия в мастерской игрушек в детском доме № 7 и преподавал рисование во всех детских домах.  

           В Рождественские святки Мамонтов выполнил один за другим три рисунка: набросок женского портрета, «За чтением» и «В комнате» (все – ОГИКМ). Первые два – на бумаге ситценабивной фабрики «Эмиль Циндель в Москве». В быстром наброске стоящей лицом к зрителю женской фигуры художник воплотил модный образ молодой эмансипированной женщины, которая пользуется свободой нравов и ценит личную независимость – следствие недавно прошедших войн. Это читается в слегка развязной позе, в жесте руки с папиросой, костюме, состоящем из коротких галифе и блузе свободного покроя, перетянутой широким поясом.   

    На следующий день художник изобразил за чтением черноволосую с короткими вьющимися волосами юную девушку. На ней тот же костюм, но образ иной – спокойный и лиричный. Мамонтов перенесет ее фигуру в последний рисунок, действие в котором происходит в интерьере комнаты с полосатыми обоями. Несмотря на беглый характер рисунка, выполненного тушью и подцвеченного акварелью, в нем можно разглядеть приметы быта тех лет: теплые отсветы огня в печке-буржуйке окрашивают в розовые тона дощатый пол, белую скатерть на столе, кувшин и фигуру склонившейся над книгой темноволосой девушки. На листе темно-серой бумаги, на который наклеено изображение, есть надпись-адрес: ул. Кладбищенская, 46. По сведениям, предоставленным автору статьи омским историком и краеведом С. Ю. Первых, по этому адресу, недалеко от Шепелевского кладбища, проживали сестры Зинаида и Надежда Артемьевы.

  Интерес к театру, театрализации действия проявился у Мамонтова еще в Барнауле в 1917 г. Сохранились наброски театральных костюмов к спектаклю «Евгений Онегин», выполненные для летнего театра «Аквариум» в белом Омске. В первые годы советской власти Мамонтов, в числе других художников-оформителей, выполнял заказы на исполнение эскизов к театральным постановкам в рабочих клубах.

На одном из дошедших до нашего времени театральном эскизе (ООМИИ) изображена ночная пустынная улица с мощеной мостовой. Пробоины в стене, покосившийся фонарь, баррикада из камней и колес на первом плане слева – красноречивые свидетельства недавнего боя. Эскиз выполнен гуашью на оберточной бумаге охристого цвета, датирован мартом 1921 г. На полях имеется еле разборчивая надпись: декорацiи ко дню «Парижской Коммуны».

В тот год вся страна отмечала 50-летие Парижской коммуны. Праздничные мероприятия проходили и в Омске. Между зданиями драмтеатра и бывшего Торгового корпуса был заложен памятник парижским коммунарам Н. Виноградова. По боевому приказанию тройки ВЧК к празднованию юбилея Парижской коммуны Гублеском отпустил для драмтеатра необходимое количество теса и брусков «на застилку оркестра и постройки трибуны» (15). В пятницу 18 марта здесь шел торжественный спектакль «Провозглашение Коммуны» по пьесе П. Бляхина, недавно изданной в Омске Сибгосиздатом. В спектакле были задействованы 200 человек; помимо артистов и музыкантов, 30 красноармейцев при винтовках со штыками и с холостыми патронами для стрельбы.

Комиссия по организации дня Парижской коммуны выпустила в Сибирском отделении Госиздата поэму в стихах «Парижская коммуна» поэта-правдиста М. Д. Царёва (В. Торского) и маленький сборник стихов А. Дроздова и П. Арского «Гимн Коммунаров», служивших материалом для постановки спектаклей в рабочих клубах Омска.

Эскиз декорации, исполненный к празднованию или по особому заказу на определенную тему, по тарифам секции ИЗО при омском отделении Всерабиса оценивался от 12 до 15 тысяч рублей при затрате времени не более 10 часов. Кстати, на плакаты цены были в разы выше: от 45 до75 тысяч рублей.

В дни торжеств Мамонтова нет в Омске. Три месяца он живет в Барнауле, пишет живописные портреты своей возлюбленной и местных художников – Валентины Марковой и Михаила Трусова.

На одном из рисунков художника с условным названием «Набросок военного за чаем» (1919?, ОГИКМ) запечатлен мужчина во френче, сидящий в мягком зачехленном кресле с газетой в руке. Установить имя изображенного удалось по опубликованным фотографиям и автошаржу начала 1920-х гг. (ОГИКМ). Это Александр Павлович Оленич-Гнененко – в первые годы советской власти личность хорошо известная в Омске. В 1920 г. он был управляющим делами омского Губисполкома, а с 1 августа 1921 г. заведовал Гублитосекцией – руководил местной прессой и был редактором газеты «Рабочий путь». Оленич-Гнененко входил в окружение писателя Антона Сорокина, был автором миниатюрных шаржей. Несмотря на легкую иронию, приводящую к шаржированности образа, черты фактурной внешности Оленича-Гнененко вполне узнаваемы: лысый шишкастый череп, крупные уши и нос, узкие губы и квадратный подбородок. Нижний край серой оберточной бумаги оборван, однако верхушки букв и цифры с характерными для почерка Мамонтова элементами позволяют восстановить надпись: П-т Оленича-Гнененко 2… Дата исполнения рисунка была установлена благодаря газете в руках изображенного. Это первый и единственный номер студенческого журнала «Дни нашей жизни», изданный рабоче-студенческим клубом «Землероб» 1 июня 1921 г. Интерес к журналу у Оленича-Гнененко не случаен. В это время в здании по улице Лермонтовской, 1, кроме Худпрома, размещался физический факультет Омского сельскохозяйственного института, где заведовал кафедрой геологии, минералогии и кристаллографии профессор П. Л. Драверт. Оба они принимали активное участие в литературной жизни города, печатали свои стихи в омской прессе. В этом номере было помещено новое стихотворение Драверта «Я рощу в сосуде красные кристаллы – радостный, свободный, благородный труд…». Кроме того, в Худпроме тоже шла подготовка к изданию первого номера журнала «Искусство», инициатором которого был Оленич-Гнененко. Мамонтов сделал набросок с А. Оленича-Гнененко в июне–июле, до своей поездки в московский ВХУТЕМАС.

           По пути в столицу в волжском городке Покровске в двадцатых числах июля он написал две большие акварели «Огород в Покровске» и «Пейзаж с лейкой» (обе ОГИКМ). До нас дошли 10 работ, выполненных в Москве с августа 1921 по февраль 1922 г. Среди них – сюжетные композиции, натюрморт, жанровые и портретные зарисовки, эскизы плаката и книжной обложки.  

Московский период открывает акварельный рисунок «Сын Солнца», подписанный и датированный августом 1921 г. По разлившемуся Нилу в лодке плывет фараон Рамзес, руками держа за спиной шест. Золотой песок, пальмы и расцвеченное розовым закатом небо – хрестоматийный набор египетской символики. В трактовке полуобнаженной фигуры Мамонтов привычно акцентирует плечевой пояс, что в данном случае выглядит уместным, в некоторой степени соответствуя древнеегипетскому канону в изображении человеческой фигуры.

Каков был внешний импульс, подтолкнувший молодого художника к мысли о Египте? В России последняя волна интереса к Египту пришлась на конец XIX – начало XX в. Египетская тема нашла отражение в творчестве К. Бальмонта, В. Брюсова, М. Кузмина, И. Бунина, Н. Гумилева. А. Блок в последний год жизни написал пьесу «Рамзес», изданную в июне 1921 г., за два месяца до своей смерти. Мамонтов был увлечен символистской поэзией, и, скорее всего, рисунок «Сын Солнца» возник под впечатлением от прочитанного.

            Глубокой осенью в письме А. Сорокину Мамонтов признается: «Я в Москве… и скучаю, мало интересного – ожидал много больше. В Высших Худож. Мастерских меня не приняли – сказав, что я художник сформировавшийся и учиться мне у них нечему (Вы оказались правы). Сейчас пишу эскизы в Театр Революционной Сатиры, быв. Никитский. Конкурирую с Альтманом, Шагалом и Кузнецовым, которые на эту же пьесу писали, но провалились, не знаю, как я (пока таскал письмо в кармане, выяснилось – мои эскизы приняли и театр приобрел 5 моих вещей)…. Дорого, Голодно, Холодно, работать нельзя. Всюду сокращения штатов. Постоянной работы нет. А если что и подвернется, – конкурс, ибо спецов – стаи…» (16).

            Действительно, Москва во второй половине 1921 г. жила в обстановке голода и лишений. Во всех учреждениях устанавливалась жесткая экономия, штаты сокращались, некоторые учреждения закрывались. Чтобы восполнить местный бюджет, была вновь введена плата за жилплощадь и все коммунальные услуги: баню, трамвай, водопровод, электроэнергию и т. д. Практическое внедрение нэпа совпало с катастрофическим неурожаем в Поволжье. Голод охватил обширные территории. Килограмм картошки стоил 1 263 рубля. Большую часть рациона составлял черный непропеченный хлеб. По воспоминаниям В. Хлебникова, прибывшего в Москву в конце 1921 г.: «В Москве дороговизна… Черный хлеб 11 тысяч... Около Рождества средним состоянием делового москвича считалось 30–40 миллиардов; крупные проигрыши в карты были 7 миллиардов, свадьба 4 миллиарда. Теперь все в 10 раз дороже, 2 миллиона стоит довоенный рубль, на автомобиле 5 миллионов в час» (17).

            Театр революционной сатиры (ТЕРЕВСАТ), куда Мамонтов принес на конкурс 5 эскизов, зародился первоначально в 1919 г. в Витебске, а в феврале следующего года труппа была перевезена в Москву. Репертуар театра состоял из сатирических миниатюр, пародий и куплетов, хоровых выступлений и декламаций на тексты художников «Окон РОСТА». В каждую программу входили петрушечное представление, лубок или тантамареска – агитационные, назидательные, сатирические пьески в формах старинного народного театра. Многие сценки в Витебске, а затем и в Москве были оформлены М. Шагалом. В 1920 г. в ТЕРЕВСАТе работал художник П. Иванов под псевдонимом Поль Мак, а в 1921 г. – В. Комарденков. Думается, что эскизы Мамонтова, приобретенные театром, были выполнены в стиле лубочных картинок для оформления щитов, использовавшихся в выездных спектаклях. Удачный опыт работы в подобной манере у него уже был («Электрик», 1919, ОГИКМ).

            В Рождество по старому стилю Мамонтов написал две живописные работы в разных стилистиках. Одна из них – «Мистика» (ОГИКМ) – выполнена гуашью и темперой на фанере.

Сюжет композиции не поддается интерпретации: спотыкаясь и приплясывая, траурная процессия из геометризованных фигур с тоненькими ручками и ножками бредет по снегу, высоко держа гроб. У не твердо стоящей фигуры, напоминающей по очертаниям цифру «5», в руке бутылка рябиновки (аппликация). Может, понять картину удастся, узнав, что происходило в Рождество по старому стилю в советской России. 21 декабря, под самое Рождество, вышел первый номер «Безбожника». Коммунисты устраивали «колядования» по улицам Москвы, глумясь над праздником. Комсомольцы ходили с богохульными песнями, славя советскую власть. На обороте фанеры Мамонтов сделал мелом надпись: 00 мин кв. 72. Время окончания работы над композицией и место его временного проживания в Москве?

Где мог остановиться Мамонтов в Москве на длительное время, не имея постоянного заработка, а, значит, возможности платить за жилье? Скорее всего, поступая во ВХУТЕМАС, он проживал в общежитии студентов ВХУТЕМАСа на улице Мясницкой, 21. Общежитие размещалось в двух восьмиэтажных зданиях. По воспоминаниям бывшего студента ВХУТЕМАСа С. Г. Евлампиева, «…В каждой квартире стихийно возникали коммуны со своими номерами. Студенты по 20–25 человек объединялись в коммуну, в каждой такой коммуне было 6–7 комнат…» (18). Отсюда следует, что «кв. 72» на обороте «Мистики» не что иное, как квартира коммуны студенческого общежития.  

            Вторая работа, имевшая название «Натюрморт с гномами» (ОГИКМ), – это декоративно стилизованный натюрморт на рождественский сюжет, выполненный в присущей Мамонтову манере. Его отличает упрощенность форм при усиленном звучании цвета. Художник акцентирует внимание на двух маленьких фигурках св. Николая – прообразе будущего Деда Мороза, насыщает композицию многочисленными атрибутами и символами рождественского праздника: перьями павлина, бумажными гирляндами, картонными фигурками лошадок, конфетами-хлопушками. Это и настольные фарфоровые часы, и бонбоньерка с маленьким подарком. Блеск бронзовой краски в павлиньих перьях еще более усиливает эмоциональное звучание «Рождественского натюрморта».

            Возможно, накануне Рождества произошло знакомство Мамонтова с графиней Надеждой де Гурно, которая станет героиней двух его рисунков. Где могла состояться их встреча? Скорее всего, в клубе Всероссийского союза поэтов (ВСП), где она часто бывала.

       На одном рисунке, с музейным названием «В театральной гостиной» (ОГИКМ), Николай Мамонтов запечатлел сцену позднего возвращения из клуба. Художник со свойственной ему любовью к деталям воспроизвел интерьер небольшой комнаты, в которой жила его новая знакомая. В центре за низким круглым столом он изобразил элегантную даму перед зеркалом, вынимающую шляпные булавки из головного убора. На столе бутылка ликера и две рюмки, тарелки, раскрытая шкатулка с украшениями, пудреница, в которой дама, вероятно, держала кокаин. На стенах – графический портрет хозяйки с обнаженной грудью и наспех повешенные афиши, на полу – одинокая туфелька, стоящая рядом с небрежно брошенным томиком Мопассана, разбросанные в беспорядке книги эротической тематики. Мы можем прочесть их названия: «Афродита» Пьера Луиса, «Дафнис и Хлоя» Лонга, «Лесбийская любовь». Две разностильные вазы, кукла и медвежья шкура на полу завершают полусветский интерьер. Аккуратной растушевкой карандаша художник передает полумрак комнаты. Источник света находится где-то за афишами, освещая стену с портретом, жест изящных тонких рук над огромной французской шляпой, увы, уже вышедшей из моды. Тень от полей шляпы падает на нежный овал лица, на котором художник, очарованный красотой женщины, замечает лишь огромные, удлиненной формы глаза. Себя Мамонтов изобразил сидящим в кресле на фоне шторы с крупным цветочным узором. Интерес вызывают афиши. У двух видны лишь заголовки: КЛУБ [афиша клуба ВСП – Л. Б.) КОН.. [концерт – Л. Б.]. Верхняя афиша, данная фрагментом, воспроизводит рождественский репертуар Камерного театра: «Король Арлекин» – представление в масках Ф. Лотара, «Саломея» О. Уайльда с А. Коонен в главной роли (до Февральской революции вообще была запрещена духовной цензурой); «Покрывало Пьеретты» А. Шницлера-Донаньи и «Сакунтала» по драме древнеиндийского автора Калидасы (этим спектаклем открылся Камерный театр в 1914 г.).      

Второй рисунок с авторским названием «Разговоры о Париже и сборы в Клуб» (ОГИКМ) передает интимно-личностное общение персонажей. Видимо, воспоминания графини о Париже до слез растрогали романтическую натуру молодого художника, и она заботливым жестом осушает ему лицо пуховкой. Внизу, под названием рисунка, Мамонтов перечислил три зимних месяца, которые он провел в обществе Надежды де Гурно.

           Итак, кто такая Надежда Максимилиановна де Гурно, ставшая музой для молодого сибирского художника? В мемуарной литературе о ней упоминали А. Вертинский, Р. Ивнев, Н. Захаров-Мэнский, А. Климов, А. Мишагин-Скрыдлов, Т. Фохт-Ларионова, Н. Серпинская, М. Цветаева и др. Многие отмечали ее необыкновенную красоту. «Прекрасных женщин было много в столице, но она затмевала всех оригинальностью своих редкой синевы глаз, напоминающих цвет Черного моря в яркий солнечный день. Огромные синие глаза привлекали китайским разрезом. Но это был добавочный козырь, благодаря которому красота становилась необычайной» (19). Описание ее внешности у Нины Серпинской по-женски язвительное и колкое: «Ее маленькое, пикантное, ловко накосмеченное лицо красивой женщины неопределенного возраста, с сумасшедшими, узкими, зелеными глазами, тонким носом…, всегда прикрытое ежевечерне меняемой огромной парижской шляпой, вносило атмосферу беспокойной чувственности, авантюр французских бульварных романов…» (20). Почти все отмечают ее страсть к кокаину. Александр Вертинский, описывая события 1918 г., вспоминал среди завсегдатаев кафе «Бом» «Динку сумасшедшую – графиню Роттермунд – в больших желтых бриллиантах, которые оттягивали ей уши, еще очень красивую, но уже увядающую от курения опиума и употребления кокаина» (21). Из-за разных вариантов написания ее фамилии (де Гурно, Гурно-Ротермунд, Гурно Клетча-Роттермунд) ей приписывали многочисленные замужества то со студентом Ротермундом, то с престарелым французским графом де Гурно, то с прогоревшим итальянским графом де Гурно и другими. Внимательное изучение адресной книги «Весь Петербург» с 1894 по 1917 гг. по владельцам фамилий Роттермунд, Гурно (Гурна) и Клеча (Клетча), постепенно выявило их взаимосвязь, несмотря на различные варианты написания и расположения. Удалось установить, что семейство Гурна-Клеча-Роттермунд является польской ветвью немецкого графского рода Роттермундов, проживавшее до 1894 г. в графском имении Гурна Клеча Малопольского воеводства. Вероятно, один из трех сыновей графа Валериана Валерьевича Роттермунда, тайного советника, и был мужем Надежды Максимилиановны. Сыновья воевали на фронтах Первой мировой войны. После революции семья могла покинуть Петроград и Россию. Во всяком случае, в адресной книге «Весь Петербург» за 1917 г. под фамилией Гурно-Роттермунд стоит только одно имя – графини Надежды Максимилиановны, проживавшей по адресу: ул. Троицкая, 15–17 в бывшем доходном доме графа М. П. Толстого (ныне известен как «толстовский дом» на ул. Рубинштейна). В 1918 г. дом национализировали, и графиня переехала в Москву.

Надежда Максимилиановна Гурно-Роттермунд была членом Всероссийского союза поэтов, куда вступила, вероятно, по протекции Василия Каменского, первого председателя ВСП. Они были знакомы с 1916 г. по совместным выступлениям в театре Курзала в Кисловодске. Известно одно ее стихотворение «Медуза» («Я женщина с безумными глазами…»). В августе 1919 г. она записала его в альбом поэта и артиста Н. Н. Минаева в ответ на эпиграмму «Среди членов Союза…», а в октябре – в альбом журналиста Е. П. Иванова с посвящением: «Артисту и меценату необычайному Евгению Иванову» (22). Отсутствие таланта не мешало ей читать свои стихи с эстрады-столовой в клубе поэтов и участвовать в поэтических конкурсах на призы за лучшие стихи, проводимые Всероссийским союзом поэтов.

Во время Гражданской войны в стране, и, конечно, в литературе произошел коллапс. Из-за жесточайшего дефицита бумаги бездействовали многие типографии. Однако, несмотря на тяжелейшую экономическую ситуацию, литературная жизнь Москвы била ключом. Возникла рукописная литература. Отсутствие книги замещало живое слово. Клуб Всероссийского союза поэтов на улице Тверской, 18, был одним из основных центров литературной столицы. К концу 1921 г. это было главное место встреч поэтов всех направлений, подобно петербургской «Бродячей собаке». Здесь можно было встретить В. Маяковского, С. Есенина, А. Белого, М. Цветаеву, Б. Пастернака, Н. Клюева, А. Мариенгофа, М. Ройзмана, К. Бальмонта, Ю. Анненкова и многих других. Со сцены эстрады-столовой поэты ежедневно читали стихи, устраивали диспуты, литературные «суды» с чтением обвинительных актов и допросом свидетелей. Под стекло на столах посетители могли положить свои стихи и рисунки.

Надписи на рисунке «Разговоры о Париже и сборы в Клуб», изображение его афиши в комнате Надежды Гурно-Роттермунд убеждают в том, что Мамонтов посещал клуб ВСП или, как его называли, Кафе поэтов, а еще чаще «Домино». Возможно, он тоже клал свои рисунки под стекло на оранжевую скатерть. Насколько мощное воздействие оказали на художника поэтические выступления футуристов, в первую очередь Владимира Маяковского, можно судить по кубофутуристической композиции «Голова неизвестного на фоне города» (ОГИКМ). Маяковский, часто выступавший в клубе в конце 1921 г., всегда читал свои ранние стихи на тему города. И в картине Мамонтова монументально звучащий образ поэта запечатлен на фоне урбанистического города XX в. Небоскребы с черными окнами-дырами, окрашенные в красно-огненные тона, нагромождение каких-то конструкций с помещенными на них цифрами приходят в бурное движение, создавая неразбериху. Композиционные сдвиги и деформации, динамика ритма и цветовая стихия в картине сродни напористой энергии стиха Маяковского. В жестко очерченном рельефе мужской головы с четко обозначенными на лице скулами, в демоническом взгляде есть некоторое портретное сходство с Борисом Пастернаком.

Пастернак и Маяковский – две центральные фигуры в футуристической поэзии тех лет. Стихи Пастернака распространялись в списках. Ему подражали больше, чем Маяковскому: «В начале 1920-х гг. все кафе «Домино», первоначальный Союз поэтов, бросилось подражать сумбурной стихотворной манере Пастернака… Его лицо легко можно было преобразить в демонически прекрасное. Ходили портреты, где он выглядел, как задумавшийся над бездной ангел Врубеля» (23). Белый воротничок, смокинг и лакированный цилиндр, дополняющие образ поэта, вызывают ассоциации с костюмами, в которых щеголяли в ту пору поэты-имажинисты С. Есенин и А. Мариенгоф. Складывается впечатление, что образ в картине вобрал в себя сразу несколько ярких эмоциональных моментов, пережитых автором.

В программу литературных вечеров нередко включали музыкальные выступления и популярные танцы-пантомимы. Одну из таких танцевальных миниатюр изобразил художник в акварельном рисунке «Обнаженная женская фигура в черной накидке» (ОГИКМ), где пластичными движениями тела и жестами рук женская фигура в трико и мантии создает образ вкрадчивого, осторожного фавна.

Последней работой, выполненной в Москве уже в феврале 1922 г., можно считать эскиз обложки для сборника стихов «Моя любовница» (ООМИИ) поэта-имажиниста Матвея Ройзмана. Через ряд образов-символов (ощетинившаяся пантера, пауки, ветвь оливы, часы) и драматичное звучание черного и красного в цветовом решении обложки художник передает роковой характер любовной лирики поэта.

По возвращении в Омск творчество Николая Мамонтова утратило высокий эмоциональный накал, присущий многим его московским работам. Оно, можно сказать, стало звучать «тише», спокойней. Исключением является островыразительный шарж на незнакомку (ООМИИ), в котором Мамонтов в последний раз применил футуристическую лексику.

В конце 1922 г. Мамонтов поступил на работу художником в Западно-Сибирской краевой музей, где выполнил ряд эскизов на казахскую тему (ООМИИ, ОГИКМ), серию эскизов настенных панно, иллюстрирующих сцены из жизни разных народов и серию из шести крупноформатных акварелей под названием «Главные человеческие расы».

С отъездом в июле 1923 г. по заданию музея в Туркестан сибирский период жизни и творчества Николая Мамонтова завершился. Наследие художника, сосредоточенное, главным образом, в двух музейных коллекциях Омска, насчитывает более 150 графических и живописных произведений, отличающихся жанровым и стилистическим многообразием. Портреты Мамонтова сохранили для нас забытые временем образы его современников, в основном представителей художественной культуры Омска и Барнаула 1910 – начала 1920-х гг. В его декоративных сюжетно-тематических натюрмортах, скромных, но выразительных пейзажах, а также в жанровых композициях и зарисовках с тонко подмеченными деталями нашел отражение многообразный, динамичный и противоречий характер эпохи.

 

Сноски

1. Имя В. А. Тронова присутствует в списках художников-декораторов за 1920 г. (ГИАОО. Ф. 318. Оп. 1. Д. 1203. Л. 38).

2. Васильева Алла Федоровна (1902, Верхнеудинск Восточно-Сибирского края – 1991, Москва). Окончила в Омске 7 классов гимназии. Поступила в ХПШ на живописное отделение 15 октября 1920 г. Жила в Омске по адресу: ул. Никольская, 27.

3. Орефьева [ошиб. – прим. авт. ст.]. Арефьева Нина Петровна. Родилась 20 апреля 1899 г. в Тюмени. Окончила 8 классов гимназии. Поступила в ХПШ на живописное отделение 10 сентября 1920 г. (1920–1927). Проходила практику в Доме крестьянина (1925–1926). Принимала участие в работе 1-го и 2-го театров Московского театра сатиры в качестве помощника-декоратора (стажером). Жила в Омске по адресу: ул. Екатерининская, 15. (ГИАОО. Ф. 300. Оп. 2. Д. 372).

4. Семерчук Владимир Александрович. Родился в 1903 г. в Омской губернии. Учился в Атаманской школе для взрослых 1-й и 2-й ступеней, в красноармейской студии в Омске (весна 1920). Поступил в ХПШ на живописное отделение 5 августа 1920 г. Жил в Омске по адресу: ул. Республики, 50. (ГИАОО. Ф. 300. Оп. 1. Д. 982).

5. Осолодков Петр Алексеевич. Родился 7 октября 1898 г. в Ярославской губернии Рыбинского уезда. Жил в Петрограде. Окончил 4-х классное городское училище в 1914 г. В Сибирь прибыл с отцом в 1917 г. Освобожден от воинской службы по болезни. Работал по специальности портной-закройщик в мастерской А. А. Шахина, затем в мастерской Губсовнархоза № 4. Был откомандирован в Сибревком для выполнения художественных и чертежных работ инструктором п/отдела в Отдел Управления Информацией (8 июня – 12 сентября 1920). Поступил в ХПШ на живописное отделение 15 октября 1920 г. Жил в Омске по адресу: ул. Учебная, 7; ул. Сенная, 9. (ГИАОО. Ф. 300. Оп. 2. Д. 852).

6. ГИАОО. Ф. 300. Оп. 2. Д. 2. Л. 1-2; Ф. 300. Оп. 2 Д. 9. Л. 1; Ф. 300. Оп. 2. Д. 398.

7. ГИАОО. Ф. 300. Оп. 2. Д. 867.

8. Пахотин Сергей Алексеевич (1893–1964) – живописец, педагог. Работал в ХПТ им. М. А. Врубеля в качестве преподавателя, зав. библиотекой, зав. кабинетом архитектуры, зав. музеем (1920–1930).

9. Римский-Корсаков Владимир Матвеевич. Родился 19/27 октября 1869 г. в имении в с. Богородское Мышкинского уезда Ярославской губернии в семье потомственного дворянина губернского секретаря Матвея Петровича Римского-Корсакова и его законной жены Софьи Павловны. Окончил 6 классов Кадетского корпуса. Занимался юридической практикой, земской и кооперативной работой. Владел 201 десятиной земли. В 1906 г. при его активном участии были открыты Рождественская больница в Мышкинском уезде и библиотека в с. Богородское. Заведующий Богородским военно-конским участком с 1913 по 1915 г. В 1915 г. покинул имение. В Омск прибыл «при немцах». На службе с 12 ноября 1920 г. Зав. секцией ИЗО, член секции искусств Губнаробраза в 1921 г. Работал в ХПТ главным бухгалтером с 1 февраля 1922 по 26 июля 1922 г. После 1922 г. местонахождение неизвестно. Жил в Омске по адресу: ул. Плотниковская, 68. (ГИАОО. Ф. 300. Оп.1. Д. 284; Ф. 318. Оп. 1. Д. 1194. Л. 1об.-2; Ф. 318. Оп. 1. Д. 1195. Л. 28).

10. Римский-Корсаков Евгений Матвеевич (1870–1920) – генерал для поручений при начальнике Артиллерийского управления армии Колчака. Расстрелян в Томске. 

11. Художественная жизнь Томска. 1917–1918: хроника, архивные документы и материалы, каталоги. Сост. Л. А. Булычева и др. Томск, 2001. С. 53.

12. Там же. С. 70.

13. ГИАОО. Ф. 318. Оп. 1. Д. 1194. Л. 56.

14. ГИАОО. Ф. 818. Оп. 1. Д. 1214. Л. 83.

15. ГИАОО. Ф. 318. Оп. 1. Д. 1234. Л. 204.

16. ГИАОО. Ф. 1073. Оп. 1. Д. 373. Л. 47.

17. Велимир Хлебников. https://www.booklot.ru/genre/dokumentalnaya-literatura/biografii-i-memuaryi/book/velimir-hlebnikov/content/2070636-glava-vosmaya-ya-umer-i-zasmeyalsya-1922/ (дата обращения: 09.09.2017).

18. ВХУТЕМАС. Евлампиев С. Г. О Велимире Хлебникове. https://www.ka2.ru/hadisy/evlampiev.html (дата обращения: 23.09.2017).

19. Рюрик Ивнев. Богема. М., 2006. С. 276–277.

20. Н. Серпинская. Флирт с жизнью. М., 2003. С. 221–222.

21. Александр Вертинский. Дорогой длинною… https://www.litmir.me/br/?b=260426&p=1#section_1(дата обращения: 23.06.2018).

22. Автограф стихотворения «Медуза» предоставлен автору статьи В. В. Нехотиным, зам. главного редактора журнала «Свободная мысль».

23. Ольга Мочалова. Голоса Серебряного века. http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9C/mochalova-oljga-alekseevna/golosa-serebryanogo-veka-poet-o-poetah (дата обращения: 11.06.2018).

 

 

КАТАЛОГ   

1.                  Автопортрет в красном берете. 1920

Холст, масло. 36 х 28,5

Слева внизу дата тушью: 20 г. II; правее надпись красным пигментом (масло): Я.             

Оборот: Осенний пейзаж                        

ОГИКМ ОМК-11494/55

 

2.                  В комнате. 1920

Бумага наклеена на лист темно-серой бумаги, тушь, кисть, акварель, карандаш графитный.

14,5 х 13

В левом нижнем углу дата и подпись инициалами тушью: 20 Н. М.

На подложке внизу надпись граф. карандашом: Кладбищенская 46 Омск 20                        

Вдоль нижнего края в перевернутом виде неидент. надпись: Юрий Иван

ОГИКМ ОМК-11494/154

 

3.                  Владимир Тронов (ранее – Лицо молодого человека). Этюд. 1920

Бумага, масло. 32 х 26

ОГИКМ ОМК-11494/81

Атрибуция изображенного лица Л. К. Богомоловой

 

4.                  Женский портрет. Набросок. 1920

Бумага («Т-во Мануфактуры ”Эмиль Циндель” въ Москве»), карандаш графитный. 40,3 х 20

Справа внизу дата, надпись и подпись (нрзб.): 27/XII 20 Набросок

На обороте текст манифеста «Червонной тройки» граф. карандашом

ОГИКМ ОМК-11494/13

 

5.                  За чтением. 1920

Бумага («Т-во Мануфактуры ”Эмиль Циндель” въ Москве»), тушь, кисть, карандаш графитный. 25,7 х 23,2

Справа внизу дата и надпись: 28/ХII 20 ст. ст. Набросок; ниже: верхушки фамилии художника

На обороте тушью [рукой А. Сорокина]: Из архива Антона Сорокина № 231

ОГИКМ ОМК-11494/93

 

6.                  Композиция с портретом Владимира Тронова (ранее – Натюрморт с туфелькой). 1920

Бумага, масло. 44 х 36

Справа вверху граф. карандашом дата и подпись: 15/Х 20 Н. Мамонт

Внизу под красочным слоем: Н. Мамонтов 20 г. Х.                                                                 

ОГИКМ ОМК-11494/82

Атрибуция изображенного лица Л. К. Богомоловой

 

7.                  Натурщик. Набросок. 1920

Бумага тонкая оберточная, тонирована на фоне автором, карандаш графитный. 57 х 29,5

Внизу слева подпись: Н. Мамонтов.; справа дата: 9/II 20 Н Мамо [срезана]            

На обороте слева внизу едва заметный чернильный штамп

ОГИКМ ОМК-11494/19

 

8.                  Натюрморт с куклой. 1920

Картон коричневый на ДВП, масло. 44 х 45,5

Слева внизу дата граф. карандашом: 16 20; справа внизу розовой краской: 16

                                                                 IХ                                                             I…        

ОГИКМ ОМК-11494/80

 

9.                  Портрет Петра Осолодкова. Набросок. 1920

Бумага, карандаш графитный. 24,6 х 22,4

Слева внизу дата и подпись: 11/Х1 20. НМамонтов; справа надпись: «Черный»                             

ОГИКМ ОМК-11494/15

 

10.              Портрет художника Алексея Колбина. Набросок. 1920

Бумага наклеена на лист терракотовой бумаги, карандаш графитный. 30 х 25,3

Справа внизу дата и подпись: 10/ХI 20 Н Мамонтов; ниже: Художник Колбин

На обороте бумажной подложки чернильный штамп Гос. З-С. Муз. Инв. № 3                     

ОГИКМ ОМК-11494/24

 

11.              Портрет художника И. В. Волкова. Набросок. 1920

Бумага, уголь, карандаш графитный. 27,5 х 20,8

Справа внизу надпись: Илья Васильевич Волков.; ниже подпись и дата: Н Мамонтов 15/XI 20.  

На обороте внизу помета розовым карандашом: № 103

ОГИКМ ОМК-11494/30

 

12.              Сцена у автомобиля (ранее – Рисунок с автомобилем). 1920

Бумага («Т-во Мануфактуры ”Эмиль Циндель” въ Москве»), карандаш графитный, карандаши цветные. 18,4 х 24,7

Внизу слева подпись синим карандашом: Н. Мамонтов; справа дата: 20 (угол оторван)

ОГИКМ ВОКМ-1020/26

 

13.              Шарж на В. М. Римского-Корсакова (ранее – Римский-Корсаков. Бахус). 1920

Бумага, карандаш графитный. 18 х 15,4

Слева дата тушью: 20, справа надпись граф. карандашом: Римский-Корсаков Бахус

На обороте тушью [рукой А. С. Сорокина]: Из архива А. Сорокина № 234; помета розовым карандашом: № 12

ООМИИ Гс-9930  

 

14.              Шаржи на учеников Худпрома. 1920

Пять рисунков на кремовой бумаге наклеены на бумагу («Т-во Мануфактуры ”Эмиль Циндель” въ Москве»), карандаш графитный. Л: 30,8 х 40,3; слева направо вверху: 8,7 х 8,4; 11 х 9,4; 9,9 х 7,5; внизу: 9,2 х 7; 8,5 х 8

Подписи под изображениями: Алла Васильева, Черный, Орефьева, Семерчук.

В центре надпись, дата и подпись: Шаржи на учеников Омской Худ-Пром. Школы. 1920 г. Н Мамонтов.

На обороте бумажной подложки чернильный штамп Гос. З-С. Муз. Инв. № 9

ОГИКМ ОМК-11494/20

 

15.              А. П. Оленич-Гнененко (ранее – Набросок военного за чаем. 1919?). 1921  

Бумага оберточная серого оттенка, тушь, кисть, акварель, карандаш графитный. 26,5 х 28   

Справа внизу граф. карандашом: рис. Н. Мамонтов.

На обороте слева внизу чернильный штамп: ГОС. З-С. Муз. № 40

ОГИКМ ОМК-11494/164

Атрибуция изображенного лица и датировка Л. К. Богомоловой

 

16.              Голова неизвестного на фоне города. 1921

Бумага охристая, масло. 45 х 57,5

Справа внизу бронзовой краской дата и подпись: 21 Н.Мамонтов                                        

ОГИКМ ОМК-11494/79

 

17.              Графиня де Гурно (ранее – В театральной гостиной). 1921

Бумага («Т-во Мануфактуры ”Эмиль Циндель” въ Москве»), карандаш графитный.

20,5 х 24

Справа внизу надпись и дата: Гр. Де-Гурно. Москва 21 XII.

На обороте внизу слева едва читаемая надпись [рукой А. С. Сорокина]: Из архива А. Сор… № 33; справа помета синим карандашом: № 3

ОГИКМ ВОКМ-1020/70

 

18.              Звезда революции. Эскиз плаката. 1921

Бумага серая оберточная, акварель, гуашь, карандаш графитный. 37 х 45,5

Справа внизу подпись инициалами: Н.М.

На обороте слева внизу чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. № 76                                 

ОГИКМ ОМК-11494/7

 

19.              Мистика. 1921

Фанера, гуашь, темпера; аппликация. 51 х 57,5

Справа внизу граф. карандашом подпись, дата и надпись: Н. Мамонтов. 25/XII 21 сс «Мистика.» Москва.           

На обороте основы надпись мелком: Н Мамонтов; ниже: 00 мин кв. 72

ОГИКМ ОМК-11494/37  

 

20.              Наброски сидящей обнаженной (ранее – Наброски обнаженной). 1921

Бумага тонкая, карандаш графитный. 43 х 51,2

Справа внизу подпись и дата: НМамонтов 18/II 21 г. [20 исправлен на 21]; под фигурой слева дата: 18/2 21.                                 

На обороте слева внизу чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. № 17                                                     

ОГИКМ ОМК-11494/9

 

21.              Натурщик. 1921

Бумага, тушь, кисть. 43 х 31

Справа внизу дата и подпись: 23/IV 21 Н Мамонтов

На обороте слева внизу чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. № 13                                                     

ОГИКМ ОМК-11494/35

 

22.              Обнаженный натурщик. 1921

Бумага серо-охристая наклеена на светло-желтую бумагу, карандаш графитный. 47 х 29

Справа внизу дата и подпись инициалами [срезана]: 1921. 16 II Н

На обороте подложки слева внизу чернильный штамп Гос. З-С. Муз. Инв. № 1      

ОГИКМ ОМК-11494/10

 

23.              Огород в Покровске (ранее – Летний пейзаж). 1921

Бумага, акварель, карандаш графитный. 29 х 31,5

Слева внизу зелеными чернилами: Покровск 21/VII 21 Мамонтов

На подложке слева внизу надпись и дата фиолет. чернилами: Покровск VII 21г.

На обороте чернильный штамп Гос. З-С. Муз. Инв. № 74

ОГИКМ ОМК-11494/52

Уточнение названия Л. К. Богомоловой

 

24.              Пейзаж с лейкой. 1921  

Бумага, акварель, белила, карандаш графитный. 36,8 х 33

Слева внизу граф. карандашом подпись инициалами: Н. М.; справа оттиск печатки А. Сорокина

На обороте слева внизу чернильный штамп Гос. З-С. Муз. Инв. № 82           

ОГИКМ ОМК-11494/33

 

25.              Портрет Петра Осолодкова («Черный»). 1921

Холст, масло. 42,5 х 35,5

Слева внизу подпись, дата и надпись тушью: Н. Мамонтов. 1921. II «Черный»                  

ОГИКМ ОМК-11494/74

 

26.              Разговоры о Париже и сборы клуб. 1921

Бумага («Т-во Мануфактуры ”Эмиль Циндель” въ Москве»), карандаш графитный, тушь. 31 х 20

Внизу надписи граф. карандашом: Разговоры о Париже и сборы в Клуб.; ниже слева: … сова    Де-Гурно. Москва декабрь, январь, февраль 21.2

ОГИКМ ВОКМ-1020/31

 

27.              Рождественский натюрморт (ранее – Натюрморт с гномами). 1921

Мешковина, масло, краска бронзовая. 49 х 59

Справа внизу дата и подпись бронзовой краской: 1921 Н. Мамонтов.                                  

На обороте женский портрет; слева чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. № 101

ОГИКМ ОМК-11494/84

 

28.              Танец фавна (ранее – Обнаженная женская фигура в черной накидке). 1921

Бумага светло-желтая, акварель, пастель, карандаш графитный. 22,2 х 20,3

Справа внизу подпись инициалами граф. карандашом: Н. М.

На обороте слева внизу чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. № 85                                                      

ОГИКМ ОМК-12446/6

 

29.              Эскиз декорации к спектаклю «Парижская коммуна». 1921

Бумага оберточная охристая наклеена на лист тонкой бумаги, гуашь, белила, карандаш графитный. 16,2 х 28                                                                   

Внизу на листе оформления граф. карандашом: Н. Мамонтов. 1921.III. декорацiи ко дню «Парижской Коммуны». ниже – нрзб.; справа на оформлении: Б

ООМИИ Гс-8801  

 

30.              Театральный эскиз (ранее – Эскиз фантастической композиции). 1920 (?)

Бумага оберточная, гуашь, акварель, карандаш графитный. 25,5 х 29

На обороте набросок мужской фигуры граф. карандашом

ОГИКМ ОМК-11494/110

 

31.              Изба. 1922

Бумага (дублирована), гуашь, карандаш графитный. 46,6 х 73

Справа внизу подпись и дата граф. карандашом: Н. Мамонтов 12 VIII 22.               

На обороте слева внизу чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. №   

ОГИКМ ОМК-11494/22

 

32.              Женская головка. 1922

Бумага оберточная, карандаш графитный. 28,8 х 22,1

Справа внизу дата и подпись: 21/X 22 НМамонтов

На обороте рисунок; слева вверху смытый чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. № 15

ОГИКМ ОМК-11494/12

 

33.              Киргизы на охоте. Эскиз панно. 1922

Картон, акварель, карандаш графитный. 31,2 х 44,5

Внизу вдоль нижнего края подпись акварелью, дата и надпись граф. кар.: Н. Мамонтов 22 XII Киргизы Эскиз для росписи музея. Панно.: справа граф. карандашом: Деталь «Охоты»; ниже: Охота с я

ОГИКМ ОМК-11595/26

 

34.              Эскиз обложки книги М. Ройзмана «Моя любовница». 1922

Бумага, тушь, красные чернила, карандаш графитный. 18,7 х 13,1                                         

ООМИИ Гс-8803

 

35.              Кашгар. Джигиты. 1923

Бумага, акварель, карандаш графитный. 28,2 х 35,4                                                     

Справа внизу подпись и дата красными чернилами: Н Мамонтов 23/I; слева внизу на поле надпись граф. карандашом: Кашгар. Джигиты.; ниже: Примитив. или Лубок. Чисто живописная Киркрай. или декоративная. форма

ООМИИ Гс-8808

 

36.              Пейзаж с лодкой. 1923

Бумага, гуашь, темпера, карандаш графитный. 55,7 х 80,7

Слева внизу подпись и дата: Н. Мамонтов 23                                                               

На обороте слева внизу след чернильного штампа ГОС. З-С. Муз. Инв. № 29?

ОГИКМ ОМК-11494/6

 

37.              Стадо в степи. 1923

Бумага, акварель, тушь, карандаш графитный. 28,6 х 35,3

Слева внизу подпись и дата голубой тушью: Н. Мамонтов 23

ООМИИ Гс-8809

 

38.              Шарж. 1923

Бумага веленевая, акварель, карандаш графитный. 35,5 х 28,8

Справа внизу подпись и дата коричневыми чернилами: Н.Мамонтов 13/II 23.

На обороте справа внизу по вертикали помета синим карандашом: 103                                            

ОГИКМ ОМК-11494/23

 

39.              Эскимос. 1923

Бумага, акварель, гуашь. 35,2 х 28,8

На обороте чернильный штамп Гос. З.-С. Муз. № 38

ООМИИ Гс-1387

 

40.              Старик с костылем. Рисунок. Начало 1920-х

Бумага охристая, карандаши цветные, карандаш химический. 22,5 х 18,8  

Внизу подпись голубыми чернилами: Н. Мамонтов.; вверху справа помета хим. карандашом: 5    

На обороте чернильный штамп ГОС. З-С. Муз. Инв. № 8

ОГИКМ ОМК-11494/18

 

41.       За шитьем (Швея). Рисунок. Начало 1920-х

Бумага тонкая охристая, карандаши цветные. 22,5 х 18,5                                            

Справа внизу синими чернилами подпись: НМамонтов

ОМИИ Гс-8807

 

Эскизы настенных панно для ЗСКМ. 1923

42.              Внутренность избы старообрядцев

Бумага, акварель, карандаш графитный. 25,9 х 34,9     

Слева внизу подпись синей тушью: Н Мамонтов; справа граф. карандашом: внутренность избы старообрядцев 2 февраля 23 г.

ООМИИ Гс-10178

 

43.              Киргизские невесты

Бумага, акварель, карандаш графитный. 27,5 х 35,3

Слева внизу надпись, подпись и дата граф. карандашом: КИРГИЗЫ НЕВЕСТЫ. Эскиз для росписи музея.; хим. карандашом: Н. Мамонтов 23 I.

ОГИКМ ОМК-11595/25  

 

44.              Кладовая в киргизской юрте

Картон, акварель, карандаш графитный. 22,5 х 31,5

Слева внизу надпись граф. карандашом: Кладовая КИРГИЗЫ.; справа дата: 5/III 23.; справа вверху по диагонали: 153

ОГИКМ ОМК-11494/128

 

45.              Могилы киргизов

Картон, акварель, карандаш графитный. 22,5 х 31,5

Слева внизу надпись граф. карандашом: Могилы.; справа подпись (сильно потерта): Н. Мамонтов 5/II 23.; слева вверху по диагонали: 140

ОГИКМ ОМК-11494/129

 

46.              Остяки. Эскиз настенного панно. 1923

Бумага, акварель, карандаш графитный. 28,8 х 35,4    

Внизу слева граф. карандашом надпись: Остяки; подпись синей пастой: Н. Мамонтов; справа дата граф карандашом: 3/III.23

На обороте набросок фигуры всадника (киргиз) в ракурсе (граф. карандаш, тушь); внизу справа надпись: Деталь «Охоты.

ООМИИ Гс-10176

 

47.              Самоеды. 1923

Бумага, акварель, карандаш графитный, карандаши цветные. 28,8 х 35,4

Внизу слева надпись тушью: самоеды; справа подпись и дата: Н. Мамонтов IX/II 23

ООМИИ Гс-10177  

 

48.              Япония (Жанровая сцена у водоема)

Бумага, акварель, карандаш графитный. 28,6 х 35,4      

Внизу левее центра едва читаемая подпись тушью: Н Мамонтов.; справа граф. карандашом надпись и дата: Японiя 6/II 23

ООМИИ Гс-10180

 

49.              Япония (Жанровая сцена у водоема)

Бумага, акварель, карандаш графитный. 28,9 х 35,4

ООМИИ Гс-10181

 

50.              Япония (Японки за чаем)

Бумага, акварель, карандаш графитный. 28,8 х 35,4           

Слева внизу надпись граф. карандашом: добиться впечатл. мал. кукол. В панно - Заднюю фигуру уменьшить 2-ю голову увеличить; тушью: Японiя Японки за чаем.; справа тушью подпись и дата: Н. Мамонтов 4/II 23.; слева вверху помета: не нужно

ООМИИ Гс-10179

 

Серия «Главные человеческие расы». 1923

51.              Восточная женщина

Бумага охристая, акварель, белила, карандаш графитный. 44,5 х 33,5

Справа внизу подпись и дата бирюзовыми чернилами: Н. Мамонтов 23 г.

ОГИКМ ОМК-11595/16

 

52.              Женщина из Нубии

Бумага охристая, акварель, карандаш графитный. 44, 5 х 33,7  

Слева внизу надпись граф. карандашом: Женщина из Нубии.; справа дата: 19/4 23.

На обороте наброски карандашом скульптуры сидящих на постаментах львов

ОГИКМ ОМК-11595/13  

 

53.              Китаец. 1923

Бумага охристая, акварель, белила, карандаш графитный. 44,5 х 33,5

Слева внизу подпись и дата граф. карандашом: НМамонтов 20/4 23.

На обороте наброски карандашом голов

ОГИКМ ОМК-11595/15   

 

54.              Одалиска

Бумага светло-охристая оберточная, акварель, белила, карандаш графитный. 44,5 х 33,5

Внизу подпись бирюзовыми чернилами: Н. Мамонтов.

Воль нижнего края хим. карандашом: Главные человеческие расы. Одалиска. Арийская ветвь кавказской расы. 17/4 23.

ОГИКМ ОМК-11595/18  

 

55.              Шведка

Бумага светло-охристая оберточная, акварель, карандаш графитный. 44,5 х 33,5

Слева внизу подпись бирюзовыми чернилами: НМамонтов

справа надпись и дата граф. кар.: ШВЕДКА 18/4 – 23.

ОГИКМ ОМК-11595/14  

 

56.              Южноамериканская индеанка. 1923

Бумага светло-охристая оберточная, акварель, карандаш графитный. 44,5 х 33,5

Слева вдоль нижнего края надпись граф. карандашом: Южноамериканская индеянка.; справа подпись зелеными чернилами: Н. Мамонтов в нижнем правом углу дата граф. карандашом: 21/4 23

ОГИКМ ОМК-11595/17

Декабрьские диалоги. Вып. 21: материалы Всероссийской науч. конф. памяти Ф.В. Мелехина, 12-13 декабря 2017 г.