Проект реализуется с использованием гранта Президента Российской Федерации
Заключение прокурора, 12 мая 1956 г.
Л. 112-118.
«УТВЕРЖДАЮ»
Зам. прокурора области
по спецделам
советник юстиции /А. ГРИШИН/
12 мая 1956 г.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
гор. Саратов. 24 апреля 1956 года
Пом. прокурора Саратовской области по спецделам, юрист 2 класса КУЧЕРОВ, рассмотрев заявление осужденного в 1935 году за контрреволюционную деятельность Русецкого Ф. П. о пересмотре дела и его реабилитации, проверив материалы архивно-следственного дела №30589 по обвинению Русецкого Ф. П. и других и произведя дополнительную проверку по делу,
УСТАНОВИЛ:
21 апреля 1935 года УНКВД по Саратовскому краю с санкции прокурора были арестованы и привлечены к уголовной ответственности за проведение антисоветской агитации по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР:
РУСЕЦКИЙ Федор Петрович, 1905 года рождения, уроженец с. Заплавное, Сталинградского края, русский, гр-н СССР, по соцпроисхождению – сын мещанина, образование – среднее-специальное (художник), беспартийный, не судим, до ареста работал художником редакции газеты «Молодой Сталинец», проживал в г. Саратове,
ЗУБОВ Юрий Викторович, 1908 года рождения, уроженец гор. Саратова, русский, гр-н СССР, по соцпроисхождению – из семьи мещан, образование – неполносреднее, беспартийный, не судим, до ареста работал художником-карикатуристом газеты «Коммунист», проживал в г. Саратове,
ЧЕРЕПАНОВ Кузьма Куприянович, 1902 года рождения, уроженец с. Бельмесово, Западно-Сибирского края, русский, гр-н СССР, по соцпроисхождению из крестьян середняков, образование среднее, беспартийный, не судим, до ареста работал журналистом газеты «Коммунист», проживал в г. Саратове.
Приговором Спецколлегии Саратовского Краевого суда от 2 октября 1935 года были осуждены: Русецкий Ф. П. к лишению свободы сроком на 5 лет без поражения в правах; Зубов Ю. В. и Черепанов К. К. – к 3 годам лишения свободы каждый, без поражения в правах. (л.д. 73-74, 79-80).
Как видно из приговора Облсуда, Русецкий, Зубов и Черепанов были признаны виновными в том, что будучи между собой знакомыми и имея связь с антисоветским контрреволюционным элементом – адмвысланным Цвелевым и троцкистом Бабушкиным, систематически на протяжении целого ряда лет вели антисоветскую агитацию среди окружающих их лиц в служебное время, на квартирах, в ресторанах и т. д., направленную на дискредитацию мероприятий партии и советской власти, восхваляли политический строй в Германии. Преступная деятельность каждого обвиняемого в отдельности выражалась в следующем:
1. Русецкий, будучи антисоветски настроенным, распространял клевету на Советскую власть, на искусство и литературную деятельность в Советском Союзе. Советскую торговлю считал обманом рабочих и колхозных масс. О проводимых госзаймах Русецкий распространял вымышленные провокационные сведения, что якобы крупные выигрыши займа передается только в большие промышленные города. Выражая сочувствие фашистской Германии, Русецкий в квартире адмвысланного Цвелева нарисовал свастику и выражал согласие носить ее. Русецкий распространял антисоветские анекдоты.
2. Зубов, имея антисоветские настроения, систематически в здании редакции газеты «Коммунист», на квартирах, в ресторанах распространял антисоветские анекдоты, декретирующие отдельных руководителей и мероприятия Советской власти, не веря в достижения Советской власти в области коллективизации, Зубов клеветал на Советскую власть, заявлял, что в Советской стране будто бы голод, приводя пример по районам Нижней Волги. Кроме того, в 1933 году в гор. Сталинграде в ресторане «Интурист» открыто высказал сочувствие политическому руководству Германии, высказывал, что за границей жить лучше и выражал недоверие сообщениям Советской печати о положении в СССР.
3. Черепанов разделял взгляды Русецкого и Зубова. Будучи антисоветски настроенным, в дни злодейского убийства С. М. Кирова он высказывал сожаление по поводу репрессий над террористами, распространял антисоветскую агитацию, направленную на подрыв колхозного строительства, заявляя в 1933-1934 г. г., что колхозы будто бы привели к голоду, что в деревне раньше жилось лучше, распространял антисоветские анекдоты о колхозах. Черепанов, высказываясь о коммунистическом обществе, опошлял идею коммунизма. (л.д. 79-80).
Основанием для осуждения привлеченных по делу лиц послужили показания на предварительном следствии и в судебном заседании свидетелей Маслова Н. П., Королькова Н. Р., Софьина А. П., Уланова А. Ф., Субботина Ю. И. и Синициной К. М.
В судебном заседании свидетель Корольков Н. Р. показал:
«... Зубов много пил. Мне Уланов рассказывал, что в Сталинграде они часто ходили в ресторан и там однажды Зубов выкрикнул: «Да здравствует Гитлер». Сам я этот факт не наблюдал... Зубов и Русецкий были дружны с Бабушкиным. Они часто у него выпивали, и я предполагаю, что при этом у них велись антисоветские разговоры. Сам я при этих разговорах не присутствовал. Как относился Зубов к мероприятиям партии и правительства, сказать не могу. Я как будто бы слышал от Зубова анекдот антисоветского порядка, но утверждать не могу... От Русецкого я антисоветских анекдотов не слышал. Черепанов говорил об оппозиции к эпохе. Это было сказано в сильном опьянении. Говоря об оппозиции, Черепанов имел ввиду журналистов-литераторов. Черепанов говорил: «Будущее коммунистическое общество я представляю туманно, люди, наверное, тогда будут похожи на манекенов». Этот разговор был у Уланова в квартире... Больше всего при встречах мы вели разговор на творческие темы. Характер произведений Черепанова был советский. Черепанов считался хорошим журналистом... Антисоветские анекдоты от Черепанова я слышал, но я не помню, на что эти анекдоты были направлены... от Русецкого анекдотов антисоветского порядка я не слышал. Я не помню, где и когда Зубов рассказывал анекдоты... Были случаи, когда Зубов приходил на работу выпивши...» (л.д. 65).
В суде свидетель Маслов Н.П. показал:
«...Русецкий не выдержан по отношению к проводимой политики партии. Русецкий однажды в 1933 г. собирался написать фельетон «Гроб по блату». Темой к этому фельетону послужило то, что в Саратове не хватает гробов, так как в то время был тяжелый период и много умирало людей... Русецкий имел связь с Цвелевым, высланным из Москвы... Контрреволюционных анекдотов Русецкий не рассказывал. Взгляды Русецкого на коллективизацию и на займы я не знаю». (л.д. 66).
Свидетель Софьин А. П. в суде заявил:
«...Анекдоты антисоветского характера Русецкий не рассказывал... Зубов рассказывал антисоветские анекдоты до отъезда его в Сталинград... Мне рассказывали, что в ресторане «Интурист» Зубов кричал: «Да здравствует Гитлер», об этом рассказывали мне Уланов и сам Зубов. Зубов рассказал мне это, говоря, что хулиганил сильно и был сильно пьян и сделал такую выходку. Антисоветски настроенным Зубова я не считал, я считал его легкомысленным. Фашизм Зубов не пропагандировал». (л.д. 66 об).
Свидетель Уланов дал следующие показания:
«...Черепанов говорил: «У нас нельзя свободно заниматься искусством». О колхозном строительстве Черепанов говорил, что «в деревне нет хлеба, крестьяне голодают и это – результат коллективизации». Черепанов об убийстве С.М. Кирова говорил: «много людей погибло через одного». Это он говорил у себя дома, при этом присутствовал Субботин. Были случаи, когда Черепанов бросал реплики, например, о промышленности он сказал: «наши орудия производства дороже стоят, чем те, которые можно привезти из-за границы». Антисоветские анекдоты я от Черепанова слышал, например, о колхозном строительстве, о дискредитации И.В. Сталина. Черепанов фашистский строй не восхвалял... Русецкий говорил, что «у нас не ценят искусство» Затем он говорил: «проводя новую мысль о литературе, можно допустить ошибку, которую сочтут за контрреволюционную». Зубов говорил: «Когда край уедет в Сталинград, рабочим в Саратове будет плохо жить, так как у них отберут карточки». О торговле Русецкий заявлял: «у нас ничего нет в магазинах». Затем говорил: «Сталин имеет все и живет лучше нас» Русецкий говорил, что заем проводится будто бы не добровольно, а насильственным путем. Разговоры эти ввелись в редакции среди сотрудников. Русецкий говорил: «Обращение рабочих о подписке на заем заранее сфабриковано». В компании с Цвелевым и Русецким я был. Цвелев рассказывал контрреволюционные рассказы, написанные им. Это было в 1931-1932 г.г. Русецкий во время игры в карты нарисовал фашистский знак и сказал: «Вот эмблема, можно ее нарисовать на лбу и пойти по улице». Русецкий писал стихи контрреволюционного характера. Русецкий заявлял, что на Западе художники будто бы оплачиваются лучше. Зубова я знаю в течении 5 лет, он очень сильно пьет и в пьяном виде много рассказывал антисоветские анекдоты. Затем Зубов говорил, что за границей не так плохо живут рабочие, как пишут в газетах, что верить печати нашей нельзя. Был случай, когда Зубов в ресторане «Интурист» в г. Сталинграде, будучи сильно выпивши, кричал: «Да здравствует Гитлер» И еще однажды Зубов говорил: «если можно было бы, я бы уехал за границу» О войне Зубов говорил: «Мы вооружаемся, значит мы так хотим воевать» «До сих пор мы были слабые, а сейчас, когда у нас силы увеличиваются, то и мы воевать будем» Зубов также сказал: «Если будет нужно, мы сами пойдем и фашистов поколотим», т.е. первые начнем войну» Зубов много рассказывал анекдотов антисоветского характера...» (л.д. 66 – об. 67).
Допрошенная в судебном заседании в качестве дополнительного свидетеля Синицина К. М. назвала лишь Русецкого антисоветски настроенным человеком, однако ничего об антисоветской деятельности обвиняемых не показала. (л.д. 67-об).
В суде не был допрошен свидетель Субботин Ю.И. На предварительном следствии Субботин Ю.И. назвал Зубова антисоветски настроенным человеком, но никаких фактов антисоветской деятельности Зубова, а также и других обвиняемых он в своих показаниях не привел. (л.д. 44).
Все обвиняемые в суде виновными себя не признали и дали следующие показания:
Русецкий Ф. П. показал:
«...У меня было знакомство с Бабушкиным, который высказывал антисоветские взгляды на литературу. Бабушкин говорил: «Советская власть не печатает его произведений, хотя они не антисоветского характера»... По вопросу коллективизации говорил Корольков. Он приехал из района и начал рассказывать о тяжелых условиях, которые там создались, что там едят хлеб с лебедой. Я ничего по этому поводу не говорил. Антисоветских анекдотов я не рассказывал. Я политику германского правительства не одобрял. Я рисовал фашистский знак, называя его эмблемой. На шапке я рисовать эмблему не хотел. Фашистской агитации я не вел. Мои рисунки говорят, какие у меня политические взгляды. Антисоветских анекдотов насчет первой пятилетки я не рассказывал. Дезорганизаторскую работу среди работников редакции я не вел... Однажды Синицина пришла и говорит, что она никак не может достать гроб. Я спросил ее – почему. Она говорит, что в артели нет гробов, пришлось доставать по блату гроб. Я, видя тему для фельетона, сел и написал фельетон под заголовком: «Гроб по блату», но потом его порвал... Против Советской торговли я недовольства не выражал... Анекдотов я от Зубова не слышал. Стихи антисоветского характера я не писал и нигде не распространял...» (л.д. 63-64).
Обв. Зубов в суде показывал:
«...Виновным себя в контрреволюционных действиях и в антисоветской агитации не признаю. Признаю себя виновным в хулиганском поступке, происшедший в г. Сталинграде в ресторане «Интурист» который был совершен по пьянке. Я антисоветские анекдоты знаю, нет рассказывать их не рассказывал. Об искусственном создании голода провокационные слухи не распространял... Я не говорил, что политика Советской власти направлена на войну под лозунгом мира. Мои карикатуры направлены против буржуазного строя, а следовательно и мои взгляды должны быть такими же. О Советской печати я говорил только с восхищением. Против политики партии и правительства и проведенных ими мероприятий я никогда не шел... В ресторане «Интурист» я был очень сильно пьян и компания также была сильно выпивши. В ресторане также сидел итальянец-скрипач и мы хотели узнать, как он будет реагировать на выкрик: «Да здравствует Гитлер», что мною и было сделано, на что итальянец не обратил никакого внимания. Пропаганды я здесь никакой не вижу, а просто это рассматриваю, как хулиганство...» (л.д. 64).
Обв. Черепанов дал следующие показания:
«...Виновным себя не признаю ни в чем. Все показания считаю ложными. Агитацию о германском фашизме я не вел. Я хорошо знаю положение рабочих у нас, а также и в Германии, а поэтому вести по поводу этого агитацию не мог... В отношении свободы печати и искусства я мог только говорить, что наша печать есть единственная печать в мире, которая действительно дает свободу слова...
Я не говорил по поводу убийства С.М. Кирова, я только возмущался этим гнусным убийством... В 1933 году я был в «Интуристе», где также был Зубов и Уланов, были сильно выпивши. Зубов встал и сказал «Да здравствует Гитлер», но это было принято как шутка. Антисоветских анекдотов я не рассказывал и от обвиняемых также не слышал...» (л.д. 64-65).
Па предварительном следствии обвиняемые также виновными себя не признали и отвергли предъявленные им обвинения.
Необходимо отметить, что показания свидетелей на предварительном следствии записаны в явно преувеличенным тоне, в судебном заседании свидетели Корольков, Маслов и частично Уланов не подтвердили своих показаний.
Как видно из материалов судебного следствия, Русецкий, Зубов и Черепанов фактически были осуждены по одним неконкретным показаниям свидетеля Уланова, остальные же свидетели по существу ничего не показали об антисоветской деятельности обвиняемых.
В январе месяце 1956 года Русецкий Ф.П. в прокуратуру Саратовской области обратился с заявлением, в котором указывает, что осужден был неправильно и просит о пересмотре дела и его реабилитации. (л.д. 96).
Допрошенный по мотивам поданного заявления, Русецкий Ф. П. показал, что он никогда антисоветски настроенным человеком не был, контрреволюционной пропаганды не проводил.
«...Отдельные факты высказываний, – показывает Русецкий, – с моей стороны действительно были, но они не имели контрреволюционного содержания. Так, например, я действительно выступал с критикой по вопросу односторонности и бесконфликтности в литературе. Раньше увлекались показом в художественной литературе только положительных героев, приукрашивали действительность. Я критиковал такие тенденции среди литераторов г. Саратова. Однако я никогда не выступал против политики партии и Советского правительства... Никогда я не выступал и против колхозного строительства... Мои показания и показания других лиц на следствии записаны в преувеличенном тоне... Уланов и Синицина мне говорили, что их понуждали давать показания против меня, и я полагаю, что они не подтвердят своих показаний, данных ими против меня на предварительном следствии...» (л.д. 97-98).
В связи с поступившим заявлением, по делу Русецкого Ф.П. и других в феврале-апреле месяцах 1956 г. Прокуратурой Саратовской области была произведена дополнительная проверка, в процессе которой были передопрошены свидетели Корольков, Уланов, Маслов, Субботин и Синицина, а также допрошены вновь свидетели Сорвина В.Е. и Тимохин В.А. Передопросить свидетеля Софьина А.П. не представилось возможным, так как он погиб на фронте. (л.д. 97-111)
Передопрошенный свидетель Уланов А.Ф. показал:
«...Об антисоветской деятельности Русецкого, Зубова и Черепанова мне ничего неизвестно. Каких-либо антисоветских высказываний с их стороны я не помню... Зачитанные мне мои показания на предварительном следствии и в суде я не подтверждаю, так как они записаны в тенденциозном духе. Действительно, некоторые разговоры на различные темы были, однако они не были контрреволюционными. Так, например, в 1933 г., когда ввиду плохих материальных условий жители сел Саратовской области переезжали жить в г. Саратов, об этом разговор был. Однако, ни Русецкий, ни кто-либо другой против Советской власти не высказывались. Русецкий, а также и другие лица выступали с критикой против бесконфликтности в литературе, когда в художественных произведениях освещались только положительные стороны. Однако, эти критические высказывания не являются контрреволюционными. Точно также и в отношении других разговоров, которые происходили между нами в то время. Этих разговоров я сейчас не помню, но утверждаю, что в этих разговорах ничего контрреволюционного не было.
Приведя на допросе отдельные факты высказываний обвиняемых, я и тогда считал, что они не являются антисоветскими, однако в то время эти разговоры квалифицировались как антисоветские. Поэтому, все факты, изложенные в моих показаниях и расцененные следователем и судом как антисоветская деятельность Русецкого, Зубова и Черепанова, – я полностью отрицаю и подтверждаю, что никаких антисоветских высказываний я от них не слышал. Подписал я свои показания потому, что в то время внушалось, что будто бы отдельные высказывания являются контрреволюционными, я тогда слабо разбирался в политических вопросах. Мои показания записывались следователем в сильно преувеличенном и в искаженном виде...» (л.д. 101-102).
Передопрошенные свидетели Корольков, Маслов, Субботин и Синицина также, как и Уланов, не подтвердили своих показаний, данных ими на предварительном следствии и в суде, не подтвердили и заявили, что Русецкий, Зубов и Черепанов антисоветски настроенными людьми не были, антисоветской агитации не проводили. (л.д. 99-100, 103-108).
Ничего не показали об антисоветской деятельности осужденных и вновь допрошенные свидетели Сорвина В.Е. и Тимохин В.А. (л.д. 109-110).
На основании анализа материалов дела и дополнительной проверки по делу, следует сделать вывод, что Русецкий Ф.П., Зубов Ю.В. и Черепанов К.К. были осуждены явно неправильно, дело в отношении их должно подлежать прекращению за отсутствием состава преступления по следующим мотивам: как на предварительном, так и на судебном следствии никто из обвиняемых себя виновным не признал.
В основу осуждения Русецкого Ф.П., Зубова Ю.В. и Черепанова К.К. были положены показания свидетелей Королькова, Уланова, Маслова, Субботина, Софьина и Синициной. Однако еще в судебном заседании об антисоветской деятельности обвиняемых показал лишь один свидетель Уланов, но и он дал неконкретные показания. Остальные же свидетели фактически ничего не показали о проведении Русецким, Зубовым и Черепановым антисоветской агитации. В процессе перепроверки дела в 1956 году были передопрошены все свидетели, за исключением Софьина А.П.
Все передопрошенные свидетели не подтвердили своих показаний, данных ими на предварительном следствий и в суде, и заявили, что Русецкий, Зубов и Черепанов антисоветских настроений не имели, контрреволюционной агитации не проводили. Непередопрошенный свидетель Софьин А.П. допрашивался в судебном заседании, но ничего о контрреволюционной деятельности обвиняемых не показал. Вновь допрошенные свидетели Сорвина и Тимохин также не подтвердили ни одного факта антисоветской деятельности Русецкого, Зубова и Черепанова.
Что же касается высказывания Зубова в ресторане «Интурист» в г. Сталинграде, чего не отрицал обвиняемый в судебном заседании, то эти высказывания (о Гитлере) не являются контрреволюционными и могли быть расценены как хулиганское проявление со стороны Зубова. Кроме того, этот факт не нашел своего подтверждения материалами дополнительной проверки по делу.
На основании изложенного,
Полагал бы:
Войти с протестом в порядке надзора в судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда РСФСР об отмене приговора Спецколлегии Саратовского областного суда от 2. Х – 1935 г. в отношении Русецкого Федора Петровича, Зубова Юрия Викторовича и Черепанова Кузьмы Куприяновича и прекращении дела производством на основании ст. 4 п. 5 УПК РСФСР.
Пом. прокурора области по спецделам юрист 2 класса /Кучеров/
